Тут-то, глухой полночью, и застал меня лорд Тиурра.

Оглядел изменившийся чердак — счастье, что Хаос успел выскочить в окно — и уставился на меня.

— И чем вы заняты, леди? Мне казалось, что вопрос с вашим проживанием я решил.

— Я тут стараюсь не мешать другим. Представляете, если начну в час ночи петь в «Розовом коттедже» о штурме Рдийска и гибели славных героев?

— А зачем вам петь по ночам о штурме Рдийска и гибели героев? Неужели вы таким оригинальным способом учите нелюбимую историю?

Нет, так просто его из себя не вывести…

— Вообще-то я готовлюсь к работе. Конечно, если у вас есть ещё пара словарей для переписывания, тогда мне не придётся зарабатывать вокалом. Кстати, я проверила — Уставом Академии подработки не запрещены. — Сладко улыбнулась: — О них нет ни слова. Наверное, потому, что до моего появления в этих стенах ни у кого не возникало такой надобности.

Сама не знаю, почему я его так задирала.

— Ладно, хотите петь — пойте. Ваше право. Выходит, кстати, неплохо, хотя игре недостаёт уверенности. Вообще-то я зашёл узнать, всё ли у вас в порядке. Слышал, были какие-то проблемы с нашей звездой — юным лордом Колином эйд Эррандом.

Ха, он тоже огненного задиру звездой зовёт!

— Всё хорошо. Я помогла Колину купить вещь, которую он давно хотел, и сейчас мы ладим. — Прищурилась: — А если бы и не ладили, вас, лорд, я просить бы о помощи не стала.

Прозвучало не слишком вежливо, но показалось, что стоит лишний раз напомнить о границах.

— Почему?

— Потому что с детства справляюсь, хорошо или плохо, но сама. У вас же есть принципы? У меня тоже.

— Ладно, спойте ещё что-нибудь, я послушаю, а потом всё же отправляйтесь спать.

Что-то он подозрительно мирный сегодня. Хорошо, порадую его балладой о мёртвом женихе и невесте на кладбище.

Он дослушал, а потом вежливо поинтересовался:

— Собираетесь петь на поминках, леди?

К работе я приступила неделю спустя. Оказалось, что ресторатор — господин Фосс — так никого ещё и не нанял. Договорились, что петь буду три вечера в неделю. Правда, услышав, что я собираюсь выступать одна, хозяин тут же срезал оплату на треть, но зато пообещал рассчитываться в конце каждого вечера. Я пожала плечами — всё равно выходило больше, чем делить первоначально предложенное вознаграждение пополам с Аленом. Тот, кстати, порывался помочь и поучаствовать в сомнительной инициативе, но я отговорила — ему, знатному отпрыску влиятельного Дома, никак не подобает выступать за деньги в каком-то трактире. Если дойдёт до родителей, — а наверняка дойдёт, — попадёт и ему, и мне.

Вопрос с нарядами я решила просто: вряд ли в этом ресторанчике собираются сильные маги, так что надеваю, скажем, голубое платье и при помощи иллюзии превращаю его в то, что мне нужно — меняю цвет, покрой, добавляю шлейф или блёстки. Огненные пряди на висках тоже прячу. Кстати, между песнями можно развлечь публику фокусами: вынуть бумажную розу из сложенных кольцом пальцев, достать пару карт из-за уха какого-нибудь посетителя посимпатичнее, жонглировать фруктами, веерами или факелами — это я умела безо всякой магии.

Остался последний вопрос — имя. Представляться своим, пусть и придуманным, не хотелось. Значит, надо обзавестись сценическим псевдонимом. Я — огненный маг, да? Так пусть будет, скажем, Агнесс. Леди Агнесс — вроде, звучит неплохо?

Первый вечер прошёл как в тумане. Всё же я давно не выступала и волновалась. Чуть не забыла в середине слова одной из баллад. Зато фокусы, которые стали неожиданностью для господина Фосса, — как-то выпало из головы предупредить его о своих талантах — удались на славу. Белую бумажную розу я подарила самой красивой посетительнице.

Ален, естественно, пришёл посмотреть на очередное развлечение.

Ближе к полуночи я засобиралась. Хозяин, замечу, попытался было изменить условия оплаты на «всё сразу в конце недели», но я смахнула морок с волос — он уставился на горящие пряди, потом заглянул мне в глаза — и полез в карман за кошельком. Дал, замечу, две серебрушки сверху.

На обратном пути мы с Аленом распевали дуэтом.

Соседки смотрели на мои вечерние отлучки с подозрением. Ясно, я ж никому не объясняла, что или сижу до трёх пополуночи в башне, или вывожу для прокорма рулады в трактире. Кстати, после жонглирования в первый день лимонами — больше ничего подходящего не нашлось — я озаботилась инвентарём и раздобыла пять неплохих кинжалов с костяными рукоятками. Смотрелось это эффектнее, а ещё я прикинула, что вид летающего колюще-режущего арсенала остудит горячие головы некоторых слишком галантных посетителей. А то была пара парней, разглядывавших меня предвкушающе и нежно, как непочатую бутылку бренди.

Ален ходил на каждое моё выступление, но сюрпризом стало, когда я заметила в зале Колина. А этот что здесь потерял? Хотя кормили в «Трости и свече» на самом деле неплохо — с какого-то момента я стала брать сверх оплаты кусок чего-нибудь мясного. Не для себя, естественно.

Ко мне Колин не подошёл, но в следующий раз появился снова. Я пожала плечами: может, у парня предки под Рдийском воевали? — вот он и ходит.

Осень вступила в права…

Я купила на заработанные деньги то, что задумала, — пушистый серый тёплый палантин, который подходил к любому из моих платьев и который я закалывала на груди приобретённой задёшево в ломбарде брошью с камеей. Следующей моей целью был хороший плащ с капюшоном и меховой подкладкой. Учёбой я не особо заморачивалась, ничему интересному, на мой вкус, нас пока не учили. Зато старалась освоить лютню и начать играть по нотам. Музыка мне нравилась.

Что забавно, проблемой большей, чем нелюбовь к скучной истории, стали танцы, которые устраивались два раза в неделю. Танцевать умели все — кроме меня. Выручил, как обычно, Ален. Друг сам предложил потренировать путающуюся в ногах неумеху вечером в башне, чтобы больше не приходилось прикидываться охромевшей и подпирать стенку.

Он и стал моим бессменным партнёром, больше никто безродную выскочку приглашать на котильон или вальс не рвался.

Ещё мне удалось сдружиться с Терри: однажды, под настроение, я предложила ей сшить новое платье — и соседка согласилась. Пока выбирали материю, Терри рассказала, что приехала из провинции и что её родители не очень богаты.

— Тогда пошли отсюда! — потянула я её за руку прочь из дорогого магазина.

Потом мы полдня бродили по рынку, присматривая отрезы ткани — я решила побаловать и себя тоже — и болтая.

Терри было интересно, как я уладила дело с Колином, но я отшучивалась — неразгаданный фокус производит большее впечатление.

— А знаешь, что у лорда Колина есть прозвище — Девичья Погибель? — закатила глаза Тереса.

— Как-как, погибель? — зафыркала я.

— Именно! И я понимаю… Каждый раз, как он на меня смотрит, мне просто ужас как хочется погибнуть!

Мы уставились друг на друга и захихикали.

— А с тобой он сам здоровается! Ты — счастливица!

Я вздохнула.

Но Терри мне понравилась — милая и отзывчивая. И никому по доброй воле не причинит зла. С удовольствием помогу ей с платьем.

Ален сказал, что уедет на несколько дней, потому что заболела прапрабабушка. Сначала я озадачилась — это ж сколько лет старушке? — но потом вспомнила, что маги живут намного дольше простых смертных. До сих пор я об этом не задумывалась, но сейчас примерила на себя — и порадовалась.

И в первый же вечер моего выступления в «Трости и свече» без Алена на меня напали.

Произошло всё на обратном пути, когда я, закутавшись в плащ, выскользнула из задней двери ресторанчика в тёмный переулок. Лютню, по счастью, я сегодня оставила в трактире, потому что на улице было очень сыро.

Не успела я дойти до фонаря на углу, как за спиной послышались не шаги, а буквально топот. Будто табун несётся.