И госпожа Ливерия тоже молчала, потому что добрый Колин сунул ей в рот кляп — её же варежку.

Заговорила — даже заголосила — экономка только тогда, когда оказалась привязанной к опорному столбу в дальнем углу знакомого склада. Мы — два сыщика и я — спрятались, присев за штабелем досок. Колин, аккуратно подойдя к пленнице сзади, сдёрнул с головы мешок и вытащил изо рта варежку, а затем отступил к нам. Вот тогда и началось…

— Где я? Кто вы? Немедленно развяжите! Вы не смеете! Я ни в чём не виновата! Отпустите меня!!!

И так по кругу… Похоже, пока невеста неутешного вдовца была лишена права голоса, слова копились и копились. И теперь забил фонтан.

— Что делаем дальше, лорд Эрранд? — поинтересовался ближайший сыщик.

— Ждём. Нужно, чтобы она поняла, что никто её не освободит и что сбежать тоже не выйдет. Много времени это не займёт, — отозвался Колин.

До госпожи Ливерии довольно быстро дошло, что криками ничего не добьёшься, и сейчас она сосредоточенно сопела, пытаясь высвободить из верёвок кисти рук. Зря старается — узлы я вяжу надёжные. Но долго ли нам ещё ждать? Уж очень хочется посмотреть, что задумал Колин.

— Эль, ты говорила, что в гостиной дома Вийет до сих пор висят портреты старых хозяев. Можешь сотворить вон там, где не видно от столба, пару иллюзий?

Кивнула. Кажется, я уже догадываюсь, что «звезда Академии» собирается сделать…

Но он переиначил всё по-своему. То, что две синеватые колеблющиеся фигуры — пожилого бородатого мужчины и дамы в летах — не просто иллюзии, я поняла сразу. Но не сразу дошло, что сотворены они из голубого пламени. А глазницы мерцали багровым… Просто жуть!

Но на этом Колин не остановился. Два следующих призрака заставили сыщиков нервно сотворить звезду в честь Небесной пятёрки и начать бормотать молитвы. Пара псов, и каких! В холке мне по пояс, с горящими глазами и зубастыми пастями, из которых капало пламя… Мосластые, широкогрудые, короткошерстные порождения ада — раз увидишь, всю жизнь не забудешь! Обязательно научусь делать таких!

— Выпускаем по одному, так мне управлять легче, — шепнул мне на ухо Колин.

Увидев вышедшего из тьмы благообразного синего господина, домоправительница завизжала. Призрак протянул полупрозрачные руки и вопросил замогильным голосом:

— Ливерия, как ты могла?!

Ответом снова стал визг. Лишь бы в обморок не шлёпнулась!

Нет, нервы у девушки, при всей её суеверности, оказались крепкими. Явление бывшей госпожи она выдержала почти спокойно. И сломалась только тогда, когда призрак хозяина изрёк:

— Ты не каешься! Раз так — пойдёшь с нами!

И из тьмы выступили адские псы.

— Кайся, пока не поздно, грешница!!! — протянул к Ливерии пылающую длань призрак.

— Я сожалею, простите, простите, не надо меня в ад! Я ведь только любила, очень любила Ирдена! А потом он не вернулся, и всё рухнуло!

Мы с Колином ошеломлённо переглянулись — вот так поворот! Оказывается, эта интриганка метила в хозяйки уже давно!

Сыщики, разом забыв все страхи, приникли к щели между досками, вперившись в происходящее.

— Не лги! Кайся!!!

Один из псов с глухим рычанием подступил прямо к Ливерии. Сейчас та наверняка чувствует идущий от него жар…

— Каюсь, каюсь… Простите меня, простите, господин Эранд! Сначала я не хотела давать вам мышьяк, но вы же грозили выгнать меня из дома! И вы так убивались по сыну! Это было даже милосердно… И госпожа тоже…

Мышьяк? Да что же в этом доме творилось-то?!

— Что ты сделала с моей дочерью?!

— Я познакомила её с красивым мужчиной…

— Продолжишь лгать — сгоришь сейчас живьём! А потом будешь пылать в адском пламени вечно!!!

Лицо Ливерии исказилось:

— Хотите правды? Ну так слушайте! Да, я ненавидела вашу Версини, у которой от рождения было всё! Чем она это заслужила? Да, я нарочно кормила эту дуру сладостями и жирным, а потом хохотала, глядя, как девчонка превращается в свинью! И да, я свела её с моим любовником, чтобы завладеть вашим состоянием!

— Где сейчас Версини?

— На дне моря, вот где! В бочке, набитой камнями! И никто никогда её не найдёт! Крийон сам, своими собственными руками её задушил! На таком же складе, как этот… Её все, все ненавидели!

Того, что случилось дальше, я не ждала. И, наверное, никто не ждал. По складу пронёсся то ли вздох, то ли стон — и появилась плакальщица. Настоящая. Уставилась неотрывно на Ливерию и как по нитке медленно двинулась к ней… Подошла и вперилась глаза в глаза…

— Что происходит? — пихнула я локтем в бок Колина.

— Не знаю. Смотрим дальше?

Минуту ничего не происходило. А потом призрак медленно, как во сне, всплыл, отделившись от пола, воздел руки — и вцепился в шею предательницы-экономки. Ливерия задёргалась и захрипела.

Вот тебе и неопасные плакальщики! Похоже, это смотря для кого…

Вскочив на ноги, бросились на помощь: труп вместо обвиняемой в финале — это совсем не то, о чём мы мечтали.

Добежать не успели — пока обогнули штабель, плакальщица исчезла. Как не было. Только у столба висела обмякшая фигура домоправительницы.

Один из сыщиков кинулся к ней. Приложил к шее два пальца, кивнул и начал хлопать по щекам. Второй в это время распутывал верёвки.

Мы с Колином снова переглянулись. Ну что же, признания мы добились. Теперь известно, и что стало с Версини Вийет, и кто за это в ответе. Сейчас дождёмся, пока Ливерия придёт в себя, и, наверное, можно возвращаться в Академию.

— Где я? — послышался слабый женский голос.

— На торговом складе, госпожа. Но сейчас отправитесь в тюрьму по обвинению в соучастии в убийстве Версини Вийет, — хохотнул до того хлопавший обморочную по щекам сыщик.

— Убийстве Версини Вийет?! О чём вы говорите? Я — Версини Вийет!

Что-о?! Как это? Экономка начала косить под сумасшедшую в надежде избежать наказания? Или на самом деле тронулась умом от пережитого? Или…

— Эль, это не Ливерия, — глухо проговорил стоящий за моим плечом Колин. — Аура совсем другая. И на лицо посмотри!

Посмотрела. Да, лицо было тем же — и иным. Изменилось выражение и, главное, взгляд. Он уже не был расчётливым и оценивающим, а казался беспомощным, растерянным и добрым.

— Где мой Арис? Я хочу увидеть своего ребёнка… С ним всё в порядке? Ой, что случилось с моими руками? — девушка вытянула руки перед собой, ахнула, а потом начала торопливо ощупывать тело и лицо. На лице проступило выражение настоящего потрясения. — Что со мной?!

— Всё будет в порядке, — начал округлый сыщик. — А сейчас, госпожа, пройдёмте с нами…

— Стойте! — поднял ладонь Колин. — Это в самом деле не Ливерия! Я не могу быть уверенным полностью, но полагаю, что мы только что стали свидетелями редчайшего события — переселения душ. Госпожа Версини, можете ли вы рассказать нам что-нибудь, что не известно более никому, даже вашему мужу и прислуге, с тем, чтобы подтвердить вашу личность?

Женщина задумалась, потом неуверенно заморгала на Колина и, запинаясь, произнесла:

— Когда хоронили отца, я тайком прокралась ночью к гробу и положила в изголовье прадедушкины часы на серебряной цепочке, отец их очень любил.

— Не пойдёт. Трудно откопать зимой гроб и проверить, к тому же это мог сделать любой из домочадцев, — покачал головой Колин.

На секунду она поникла, но потом снова вскинула голову:

— Тогда вот! До девяти лет я жила, то есть мы жили, в другом доме. Там в подвале у нас с братом был тайник, где мы хранили сокровища — игрушки, разные камушки и пёрышки…

А вот такое, пожалуй, сгодится. Потому что в то время Ливерии в доме Вийет точно не было — она сама была подростком.

Пока всей компанией ехали в экипаже Сыскного департамента в старый дом семьи Вийет, я без конца косилась на сидевшую напротив растерянную девушку. Неужели с ней произошло нечто подобное случившемуся полтора года назад со мной? Могло ли статься так, что обида на несправедливую смерть и предательство оказалась столь велика, что Версини, не имея знаний, на одном желании сумела инициировать переселение, точнее, замещение душ?